Вопрос: Как Россия относится к планам расширения военного присутствия НАТО в Европе, например в Черном море?

Ответ: Альянс давно стремился превратить Черное море в зону своего исключительного влияния. Однако возвращение в 2014 году территории Крымского полуострова в состав Российской Федерации, очевидно, спутало натовцам все карты, разбив заблаговременно разложенный ими «черноморский пасьянс». Что касается нынешних планов альянса расширить военное присутствие в Черном море, то мы действительно фиксируем возрастающее количество заходов сюда кораблей неприбрежных стран НАТО. Наши западные коллеги хорошо осведомлены насчет того, что любые дестабилизирующие действия вблизи российских территориальных вод повлекут за собой быструю и адекватную реакцию ВМС России.

Мы твердо убеждены в том, что проблемы региона должны решаться путем сотрудничества и прежде всего самими прибрежными государствами. Большим потенциалом в этом плане обладает Организация черноморского экономического сотрудничества (ЧЭС). Существующие в регионе Черного моря механизмы сотрудничества вполне достаточны для обеспечения безопасности.

Вопрос:  При этом НАТО проявляет повышенную активность и на севере, в частности в Норвегии.

Ответ: Мы уже неоднократно комментировали расширение иностранного военного присутствия в Норвегии. Считаем, что подобные шаги противоречат норвежской политике неразмещения на территории страны иностранных военных баз в мирное время и традициям добрососедства. Они чреваты ростом напряженности и дестабилизацией обстановки в северном регионе. Рассматриваем его как элемент осуществляемых под руководством США военных приготовлений, которые активизировались на фоне антироссийской пропагандистской истерии.

Большую тревогу вызывает деградация военно-политической ситуации в североевропейском регионе и на Балтике. Вопреки объективным интересам поддержания мира и стабильности в Европе НАТО продолжает последовательно концентрировать свои усилия на «сдерживании» несуществующей «угрозы с Востока», а ведь именно Россия внесла решающий вклад в дело устранения материального наследия эпохи «холодной войны» – вывела войска из Германии, стран Восточной Европы и Прибалтики, выполнила свои обязательства по сокращению вооружений. Эти наши усилия стали весомым фактором укрепления безопасности и стабильности в регионе.

Военная активность Североатлантического альянса направлена на то, чтобы создать плацдарм для силового давления на нашу страну. Подобные провокационные действия неизбежно ухудшают ситуацию в области безопасности в Европе, в том числе применительно к тем государствам, которые сегодня ратуют за размещение на своей территории иностранных военных сил.

Вопрос: А что можно сказать по поводу партнерства НАТО и Колумбии?

Ответ: В последнее время все отчетливее проявляется противоречие между объективно укрепляющейся многополярностью и стремлением США и исторического Запада сохранить свои привычные доминирующие позиции.

Развитие партнерства с Колумбией идет в русле линии НАТО на расширение сферы своего геополитического влияния за пределами так называемой традиционной зоны ответственности альянса.

Не берусь судить, что дает Боготе такое партнерство, но возврат НАТО к лекалам «холодной войны» лишь подтверждает неспособность альянса адаптироваться к новым условиям безопасности.

Вопрос: Как развивается диалог по линии Совета Россия – НАТО?

Ответ: Состоявшееся 31 мая в Брюсселе очередное заседание Совета Россия – НАТО (СРН) на уровне постпредов было сфокусировано на обсуждении наиболее острой сейчас темы – ситуации в сфере безопасности в Евроатлантике.

В этой связи мы заострили внимание на наших оценках деградирующей ситуации в сфере военной безопасности. Прежде всего в связи с наращиваниями «ротационного» присутствия у наших границ, форсированной модернизацией инфраструктуры для ускоренной переброски на театр военных действий контингентов подкрепления, созданием новых командований, качественным усилением наступательных потенциалов, строительством объектов ПРО. В очередной раз указали на то, что давно назрела необходимость профессионального обсуждения, в том числе на экспертном уровне, озабоченностей в сфере военной безопасности, мер по совершенствованию механизма предотвращения опасной военной деятельности и инцидентов в воздухе и на море, а также снижению военной активности вдоль линии соприкосновения сил на основе взаимности.

В последнее время наметилось определенное оживление контактов между военным руководством России и альянса. Обеими сторонами была отмечена важность встреч начальника Генштаба ВС Российской Федерации В.В.Герасимова с председателем Военного комитета НАТО П.Павелом (сентябрь 2017 года) и верховным главнокомандующим ОВС НАТО в Европе К.Скапаротти (апрель 2018 года). Но повторю: эти встречи необходимо дополнять профессиональным разговором на экспертном уровне. Настроены также продолжать полезную практику обмена брифингами по значимым учениям в России и странах НАТО.

Вопрос: Теперь о Евросоюзе. Одна из главных проблем в отношениях с нашими европейскими партнерами с учетом вмешательства США, помимо Крыма и Украины, – строительство газопровода «Северный поток – 2». Как обстоят дела с этим проектом?

Ответ: Несмотря на то, что целый ряд стран ЕС и вне его, например США, а также некоторые органы Евросоюза настроены отрицательно к проекту «Северный поток – 2», я бы все же не стал сгущать краски. Сегодня проект получил одобрение трех из пяти вовлеченных стран.

Вопрос: Но датский Премьер-министр заявил, что Копенгаген может заблокировать проект.

Ответ: Действительно, Дания занимает особую позицию, и Премьер-министр Ларс Лёкке Расмуссен это подтвердил. Но, насколько нам хорошо известно, существуют альтернативные маршруты прокладки трубы, которые вполне коммерчески оправданы. Напомню также, что собственная юридическая служба Совета Евросоюза уже высказалась в отношении попыток Европейской комиссии создать юридические препятствия на пути реализации «Северного потока – 2».

Имею в виду предложенные Еврокомиссией поправки к так называемой газовой директиве Третьего энергопакета ЕС, которые в случае их одобрения распространяли бы требования европейского законодательства практически на всю протяженность «Северного потока – 2». И это заключение юрслужбы Совета ЕС было отрицательным. Надеемся, что в ЕС будут следовать юридической логике и своим международным обязательствам, а не русофобским настроениям некоторых политиков Евросоюза.

С политической точки зрения, конечно, очевидно, что проект «Северный поток – 2» находится под сильнейшим давлением Вашингтона, пытающегося использовать геополитические аргументы для того, чтобы обеспечить более благоприятные условия для поставок в Европу собственного сжиженного газа, который для потребителей – это признают все – коммерчески не привлекателен и не конкурентен по сравнению с российским трубопроводным газом.

Вопрос: Насколько известно, Болгария, которая отказалась от «Южного потока», вдруг снова заинтересовалась возможностями прямых поставок российского природного газа по дну Черного моря. Насколько удовлетворимы эти интересы?

Ответ: Что касается строительства газопровода в Болгарию по дну Черного моря, то есть, по сути, реинкарнации «Южного потока», то скажу, что свой выбор мы уже сделали. Сотрудничество с Турцией по проекту газопровода «Турецкий поток» идет весьма успешно. Применительно к Болгарии можно говорить лишь о продолжении сухопутного участка второй нитки «Турецкого потока», и здесь мы рассчитываем, что болгарская сторона завершит реализацию проекта развития национальной газотранспортной системы в объемах и в сроки, которые позволят осуществить поставки российского газа европейским потребителям по транзитной сухопутной нитке с 1 января 2020 года, в том числе для обеспечения подачи газа на границу с Сербией.

Вопрос: Со второй половины нынешнего года председательство в ЕС перейдет от члена НАТО Болгарии к нейтральной Австрии. Можно ли связывать какие-либо позитивные ожидания с такой сменой председательства?

Ответ: Мы тесно работаем с любым председательством в Евросоюзе. У нас нормальные рабочие контакты. Здесь в Вене я провел консультации с австрийским председательством. Это нормальная практика, и, разумеется, мы рассмотрели некоторые вопросы, которые непосредственно касаются и политического диалога по линии Россия – ЕС, касаются и перспектив экономического взаимодействия и поиска путей сотрудничества во всех областях, где наши интересы объективно совпадают. Контакты с австрийским председательством будут продолжены.

В целом, несмотря на сохраняющиеся противоречия с Евросоюзом, в последнее время мы отмечаем определенную активизацию российско-еэсовских контактов. Так, в феврале-марте 2018 года состоялся ряд внешнеполитических консультаций Россия – ЕС по проблематике Арктики, Афганистана, Ближнего Востока и Северной Африки, стран постсоветского пространства, а также борьбы с терроризмом и незаконным оборотом наркотиков. 27 февраля с визитом в Москве побывала генсекретарь Европейской внешнеполитической службы Х.Шмид. 7 июня в Брюсселе прошли консультации Россия – ЕС по Западным Балканам, а также по ОБСЕ и Совету Европы. Планируются экспертные встречи по Африке, АТР и Латинской Америке.

Буквально на днях в Москве прошли консультации с заместителем генерального секретаря Европейской внешнеполитической службы по политическим вопросам Жан-Кристофом Бельяром в формате политдиректоров Россия – ЕС. Переговоры получились весьма насыщенными. Состоялось углубленное обсуждение состояния и перспектив сотрудничества России и Евросоюза. Был рассмотрен также ряд актуальных вопросов международной повестки дня, включая будущее Совместного всеобъемлющего плана действий по иранской ядерной программе (СВПД), урегулирование проблем Корейского полуострова, ситуацию в регионе Западных Балкан и на Украине.

С обеих сторон была акцентирована важность поддержания диалога по темам, представляющим взаимный интерес, в условиях усиления вызовов глобальной стабильности.

Вопрос: Вы упомянули СВПД. Каково отношение европейских партнеров к реализации этого плана?

Ответ: Плотная координация между оставшимися участниками «шестерки» относительно дальнейшей судьбы СВПД продолжается в постоянном режиме. Внеочередное заседание Совместной комиссии СВПД в Вене 25 мая (без участия США) подтвердило общую нацеленность на сохранение СВПД.

Вопрос: И последний вопрос. Мы задолжали Совету Европы, о чем на днях в очередной раз напомнил Генеральный секретарь этой организации Т.Ягланд, добавив, что срок погашения задолженности истекает 30 июня текущего года. Что будет, если мы не заплатим?

Ответ: Говорить о полном урегулировании этого вопроса будет возможно лишь после того, как будут возвращены все полномочия нашей делегации в Парламентской ассамблее Совета Европы (ПАСЕ).

Прежде всего следует напомнить, что проблема была создана безответственным поведением некоторых делегаций в ПАСЕ и, собственно, существует с 2014 года. В ожидании позитивного решения мы продолжали вносить полностью взнос в бюджет Совета Европы, но в 2017 году было принято решение этот вклад заморозить, чтобы создать дополнительные импульсы для решения этого вопроса. Однако на сегодняшний день проблема так и не решена.

Это не только проблема, связанная с российской делегацией. Речь идет о том, что ПАСЕ, используя правила процедуры, изменила фундаментальный принцип равенства государств, зафиксированный в Уставе Совета Европы, поэтому кризис в СЕ имеет более глубокую основу, чем просто вопрос об исключении или не исключении одной делегации. Необходимо восстановить единство организации и обеспечить принцип равенства.

Мы знаем, что в различных структурах идет работа на этот счет, и рассчитываем на то, что рано или поздно стратегические соображения, связанные с необходимостью сохранения этого уникального общеевропейского инструмента по созданию и поддержанию единого правового пространства от Лиссабона до Владивостока, возобладают и соответствующее решение будет найдено.